Я просто совершила подвиг: дошла пешком до Невского. Был час четвертый уж. На солнечную сторону я не пошла. Одной, без человека: все эти миоши пристанут. Иду по тому тротуару, где гостиный. Порядочно устала к Аничкову мосту. Думаю себе:"Ну, если б теперь хоть даже Паша Узлов предложил руку, я бы не отказалась". Одышка меня схватила. На углу Владимирской я остановилась в раздумьи: вернуться мне назад по Невскому или взять по Владимирской? Поднялся маленький снежок. Я
надвинула на голову башлык.
Неточные совпадения
— А коли за мною, так за мною же! — сказал Тарас,
надвинул глубже
на голову себе шапку, грозно взглянул
на всех остававшихся, оправился
на коне своем и крикнул своим: — Не попрекнет же никто нас обидной речью! А ну, гайда, хлопцы, в гости к католикам!
Они нашли Привалова
на месте строившейся мельницы. Он вылез откуда-то из нижнего этажа, в плисовой поддевке и шароварах; ситцевая рубашка-косоворотка красиво охватывала его широкую шею.
На голове был
надвинут какой-то картуз. Когда Зося протянула ему руку, затянутую в серую шведскую перчатку с лакированным раструбом, Привалов с улыбкой отдернул назад свою уже протянутую ладонь.
Кучер мой бережно вложил тавлинку в карман,
надвинул шляпу себе
на брови, без помощи рук, одним движением
головы, и задумчиво полез
на облучок.
Лаврецкий посмотрел ей вслед и, понурив
голову, отправился назад по улице. Он наткнулся
на Лемма, который тоже шел,
надвинув шляпу
на нос и глядя себе под ноги.
Но Павел схватил фуражку за козырёк,
надвинул её
на голову плотнее, задорно скривил губы и заговорил торопливо, горячо, вздрагивающим голосом...
Бабы, как угорелые, метались по двору, кричали и выли; я
надвинул крепче шляпу
на голову, ударил Рыжка поводом по дымившимся бокам, и мы пустились
на всех рысях в далекий путь.
Стало светать, и Поликей, не спавший всю ночь, задремал.
Надвинув шапку и тем еще больше высунув письмо, Поликей в дремоте стал стукаться
головой о грядку. Он проснулся около дома. Первым движением его было схватиться за шапку: она сидела плотно
на голове; он и не снял ее, уверенный, что конверт тут. Он тронул Барабана, поправил сено, опять принял вид дворника и, важно поглядывая вокруг себя, затрясся к дому.
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках,
надвинула всех пленных к дороге, и Пьер, благодаря своему росту, через
головы других увидал то, чтò так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг
на друге, разряженные в ярких цветах, нарумяненные, что-то кричащие пискливыми голосами женщины.